Иван заключил свою длинную тираду вдруг с каким-то особенным и неожиданным чувством.
— А для чего ты начал так, как «глупее нельзя начать»? — спросил Алеша, задумчиво смотря на него.
— Да, во-первых, хоть для русизма: русские разговоры на эти темы все ведутся как глупее нельзя вести. А во-вторых, опять-таки чем глупее, тем ближе к делу. Чем глупее, тем и яснее. Глупость коротка и нехитра, а ум виляет и прячется. Ум подлец, а глупость пряма и честна. Я довел дело до моего отчаяния, и чем глупее я его выставил, тем для меня же выгоднее.
— Ты мне объяснишь, для чего «мира не принимаешь»? — проговорил Алеша.
— Уж конечно, объясню, не секрет, к тому и вел. Братишка ты мой, не тебя я хочу развратить и сдвинуть с твоего устоя, я, может быть, себя хотел бы исцелить тобою, — улыбнулся вдруг Иван, совсем как маленький кроткий мальчик. Никогда еще Алеша не видал у него такой улыбки.

Ф.М. Достоевский. Братья Карамазовы. Часть вторая. Книга пятая. Глава третья.

Vlamyst, вообще мои обширные исторические познания говорят мне о том что если где-то образовывалась зона Любви (катарский гностицизм, павликиане и т.д.), она по возможности скорейшим образом выжигалась на корню. Так что я бы не была столь сурова в оценке гностико-христианского наследия прошлого. Это специфика нашего княжества, если кто чего достиг -  нефиг квадратных аршин(с) занимать, в очередь сукины дети(с), возносимся, не задерживаемся.

Не знаю уж почему нехорошо, бо когда меня называют провокатором, чувствую какую-то особую гордость. Впрочем да, что для русского хорошо, для немца смерть.

Но Вы в любом случае зудите не с той стороны, потому что в целом я тоже не высокого мнения о достижениях человечества на духовном фронте.