... уж больно складно пишет…  Как-никак, писатель, художник, врач. К тому же, местами от первого лица пишет, говорит, что с Павлом ходил. Небось, и палатки шил. Выходит, и швец. А может, и жнец. А может, и на дуде игрец…

О том, какой «винегрет» представляют собой Деяния, и говорить не стоит – это  очевидно. А вот о Евангелии того же автора – еще как стоит! При внимательном чтении нельзя не заметить, что, подвергая «высокохудожественной» обработке сюжеты, заимствованные им у «косноязычного» Марка, он раз за разом демонстрирует свою некомпетентность. Я мог бы – навскидку! – привести десяток примеров, но… пусть читатель сам странички Нового Завета полистает. Ограничусь лишь одним, вопиющим ляпом. Полагаю, господам, которые до сих пор убеждены в том, что все четыре евангелия можно свести в одно непротиворечивое повествование, будет, над чем задуматься.

Читаем отрывочек высокохудожественного текста:

Приближался праздник опресноков, называемый Пасхою, и искали первосвященники и книжники, как бы погубить Его, потому что боялись народа. Вошел же сатана в Иуду, прозванного Искариотом, одного из числа двенадцати, и он пошел, и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им. Они обрадовались и согласились дать ему денег; и он обещал, и искал удобного времени, чтобы предать Его им не при народе. [Лк 22:1-6]

А теперь – фрагмент текста другого автора:

И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана. [Ин 13:26-27]

Внимание, вопрос – к вам, господа диатессаронщики:

Как понимать фразу Иоанна, ежели, по версии нашего сказочника, сатана в этот момент пребывал в Иуде? В кого же он, зараза эдакий, вошел, с этим-то куском?

Это, господа, уже не конфуз. Это по-другому называется.

Иоанн-то прекрасно понимал разницу между «войти» и «вложить в сердце».  А вам, вкупе со швецом-жнецом – «пофиг».